Неточные совпадения
Петербург встретил его не очень ласково, в мутноватом небе нерешительно сияло белесое солнце, капризно и сердито порывами
дул свежий ветер
с моря, накануне или ночью выпал обильный дождь, по сырым улицам спешно шагали жители, одетые тепло, как осенью, от мостовой исходил запах гниющего дерева, дома были величественно скучны.
С моря дул холодный ветер, река синевато вспухла, тяжелые волны голодно лижут гранит берегов.
По деревьям, по дороге и по воде заиграл ветерок, подувший
с моря, но так мягко, нежно, осторожно, как разве только мать
дует в лицо спящему ребенку, чтоб согнать докучливую муху.
17-го утром мы распрощались
с рекой Нахтоху и тронулись в обратный путь, к староверам. Уходя, я еще раз посмотрел на
море с надеждой, не покажется ли где-нибудь лодка Хей-ба-тоу. Но
море было пустынно. Ветер
дул с материка, и потому у берега было тихо, но вдали ходили большие волны. Я махнул рукой и подал сигнал к выступлению. Тоскливо было возвращаться назад, но больше ничего не оставалось делать. Обратный путь наш прошел без всяких приключений.
В каком бы направлении ветер ни
дул —
с материка в
море или, наоборот,
с моря на материк, движение его всегда происходит по долинам. В тех случаях, если последние имеют северо-западное направление, ветер
дует с такой силой, что опрокидывает на землю деревья и снимает
с домов крыши. Обыкновенно
с восходом солнца ветер стихает, а часа в четыре дня начинает
дуть снова.
Когда мы подошли к реке, было уже около 2 часов пополудни. Со стороны
моря дул сильный ветер. Волны
с шумом бились о берег и
с пеной разбегались по песку. От реки в
море тянулась отмель. Я без опаски пошел по ней и вдруг почувствовал тяжесть в ногах. Хотел было я отступить назад, но, к ужасу своему, почувствовал, что не могу двинуться
с места. Я медленно погружался в воду.
Они сообщили нам крайне неприятную новость: 4 ноября наша лодка вышла
с реки Холонку, и
с той поры о ней ни слуху ни духу. Я вспомнил, что в этот день
дул особенно сильный ветер. Пугуй (так звали одного из наших новых знакомых) видел, как какая-то лодка в
море боролась
с ветром, который относил ее от берега все дальше и дальше; но он не знает, была ли то лодка Хей-ба-тоу.
Бивак наш был не из числа удачных: холодный резкий ветер всю ночь
дул с запада по долине, как в трубу. Пришлось спрятаться за вал к
морю. В палатке было дымно, а снаружи холодно. После ужина все поспешили лечь спать, но я не мог уснуть — все прислушивался к шуму прибоя и думал о судьбе, забросившей меня на берег Великого океана.
Бледные, изнуренные,
с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях
с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно
дует с Ледовитого
моря, шли в могилу.
Копинка взялся управлять парусом, я сел на его место за весла, а Намука остался на руле.
С парусом наша лодка пошла быстрее: Ветер
дул ровный, но он заметно усиливался.
Море изменило свой лик до неузнаваемости. Полчаса назад оно было совершенно спокойно-гладкое, а теперь взбунтовалось и шумно выражало свой гнев.
Дует ветер, деревья качаются и точно идут
с горы к
морю, встряхивая вершинами.
Он похож на сухую былинку, —
дует ветер
с моря и носит ее, играя ею, — Пепе прыгает по камням острова,
с восхода солнца по закат, и ежечасно откуда-нибудь льется его неутомимый голосишко...
— Это очень хитрый и злой ветер, вот этот, который так ласково
дует на нас
с берега, точно тихонько толкая в
море, — там он подходит к вам незаметно и вдруг бросается на вас, точно вы оскорбили его. Барка тотчас сорвана и летит по ветру, иногда вверх килем, а вы — в воде. Это случается в одну минуту, вы не успеете выругаться или помянуть имя божие, как вас уже кружит, гонит в даль. Разбойник честнее этого ветра. Впрочем — люди всегда честнее стихии.
Наступил день, назначенный фон Кореном для отъезда.
С раннего утра шел крупный, холодный дождь,
дул норд-остовый ветер, и на
море развело сильную волну. Говорили, что в такую погоду пароход едва ли зайдет на рейд. По расписанию он должен был прийти в десятом часу утра, но фон Корен, выходивший на набережную в полдень и после обеда, не увидел в бинокль ничего, кроме серых волн и дождя, застилавшего горизонт.
Справа по обрыву стоял лес, слева блестело утреннее красивое
море, а ветер
дул на счастье в затылок. Я был рад, что иду берегом. На гравии бежали, шумя, полосы зеленой воды, отливаясь затем назад шепчущей о тишине пеной. Обогнув мыс, мы увидели вдали, на изгибе лиловых холмов берега, синюю крышу
с узким дымком флага, и только тут я вспомнил, что Эстамп ждет известий. То же самое, должно быть, думал Дюрок, так как сказал...
С моря широкими, влажными порывами
дул теплый ветер: казалось, глазами можно было видеть, как в дружном полете уносятся в безбрежную свободную даль крохотные, свежие частички воздуха и смеются, летя.
Мы долго блуждали по петербургской слякоти. Была осень.
Дул сильный ветер
с моря. Поднималась кода. Мы побывали на Дворцовой набережной. Разъяренная река пенилась и охлестывала волнами гранитные парапеты набережной. Из черной пропасти, в которой исчезал другой берег, иногда блестела молния, и спустя четверть минуты раздавался тяжелый удар: в крепости палили из пушек. Вода прибывала.
Третьи сутки
дует бора. Новолуние. Молодой месяц, как и всегда, рождается
с большими мучениями и трудом. Опытные рыбаки не только не думают о том, чтобы пуститься в
море, но даже вытащили свои баркасы подальше и понадежнее на берег.
Солнце село. Облака над
морем потемнели,
море тоже стало темным, повеяло прохладой. Кое-где уж вспыхивали звезды, гул работы в бухте прекратился, лишь порой оттуда тихие, как вздохи, доносились возгласы людей. И когда на нас
дул ветер, он приносил
с собой меланхоличный звук шороха волн о берег.
С моря дул влажный холодный ветер, разнося по степи задумчивую мелодию плеска набегавшей на берег волны и шелеста прибрежных кустов. Изредка его порывы приносили
с собой сморщенные, желтые листья и бросали их в костер, раздувая пламя, окружавшая нас мгла осенней ночи вздрагивала и, пугливо отодвигаясь, открывала на миг слева — безграничную степь, справа — бесконечное
море и прямо против меня — фигуру Макара Чудры, старого цыгана, — он сторожил коней своего табора, раскинутого шагах в пятидесяти от нас.
Наш корабль стоял на якоре у берега Африки. День был прекрасный,
с моря дул свежий ветер; но к вечеру погода изменилась: стало душно и точно из топленной печки несло на нас горячим воздухом
с пустыни Сахары.
Вечером я опять почувствовал себя плохо и вышел из дома пройтись по берегу реки. На небе не было ни звезд, ни луны,
дул ветер
с моря, начинал накрапывать дождь. На той стороне реки горел костер, и свет его ярко отражался в черной, как смоль, воде.
Так как он
дует с материка, то под защитой береговых обрывов
море сравнительно спокойно, но зато около устьев рек, там, где долины совпадают
с направлением ветра, порывы его бывают так сильны, что приходится выжидать затишья иногда двое и трое суток подряд.
Причина этого явления скоро разъяснилась. Ветер, пробегающий по долине реки Сонье, сжатый
с боков горами,
дул с большой силой. В эту струю и попали наши лодки. Но как только мы отошли от берега в
море, где больше было простора, ветер подул спокойнее и ровнее. Это заметили удэхейцы, но умышленно ничего не сказали стрелкам и казакам, чтобы они гребли энергичнее и чтобы нас не несло далеко в
море.
На этот раз бивак был устроен неудачно. Резкий, холодный ветер
дул с материка и забивал дым в палатку. Я всю ночь не спал и
с нетерпением ждал рассвета. Наконец ночная тьма стала редеть. Я поспешно оделся и вышел из палатки. От воды в
море поднимался пар, словно его подогревали снизу. Кругом было тихо. Занималась кроваво-красная заря.
На следующий день мы расстались
с рекой Нельмой. Холодный западный ветер, дувший всю ночь
с материка в
море, не прекратился. Он налетал порывами, срывая
с гребней волн воду, и сеял ею, как дождем. Из опасения, что ветром может унести наши лодки в открытое
море, удэхейцы старались держаться под защитой береговых обрывов. Около устьев горных речек, там, где скалистый берег прерывался, ветер
дул с еще большею силой, и нам стоило многих трудов пройти от одного края долины до другого.
Мчалась машина, жаркий ветер
дул навстречу и шевелил волосы, в прорывах гор мелькало лазурное
море. И смывалась
с души чадная муть, осевшая от впечатлений последнего месяца, и заполнялась она золотым звоном солнца, каким дрожал кругом сверкающий воздух.
Долго в эту ночь я не приходил домой. Зашел куда-то далеко по набережной Невы, за Горный институт. По Неве бежали в темноте белогривые волны,
с моря порывами
дул влажный ветер и выл в воздухе. Рыданья подступали к горлу. И в голове пелось из «Фауста...
Было пасмурное осеннее утро. Солнца не видно было.
С моря дул влажный теплый ветер.